Маринке было холодно. Серо на улице, мело по февральски. Гололед, и как вечный призрак зимы загипсованные старушки. Старушек было жалко, конечно, но себя еще больше.
    Зеркало в вaнной явно было рассчитано на толстопузых карликов, висело оно так по идиотски, что показывало только подбородок и шею. Ничего, в который раз утешала себя Маринка, зато хоть эти места остаются регулярно вымытыми.
    Ходить ломало. Передвижение отнимало тепло. Надо было погреться. 150 коньяку и покурить. Коньячок-то, правда, дешевый, совсем даже не дагестанский, но пахнет благородным клопомором и в периоды холода и упадка очень даже ничего.
    Итак, для сугрева под комбинезон были одеты два свитера, а шея замотана в шарф.
    Теперь борьба с холодом предстояла на его территории. И на свет! Через загаженный временем парадник, через затоптанный половичок с претензией на домовитость, вперед, на улицу, бегом от тахикардии и коньячного аромата.
    В метро ни одного светлого пятна, серы стены, потерты поручни, покоцаны лица.
    Это даже не Маринка, а сама ее болезнь выцепляла разнообразные признаки разрушения, на которые обычно внимания не обращалось. Вот что значит застрять одной, зимой, в холодной съемной фатере.
    Славик был дома. Но, как всегда, не один. К нему приехали какие-то одичалые родственники. А может это были и не родственники, а какие-то очередные Славкины друзья с Сахалина или из Чебоксар. Все вроде было ничего, только вот Славка чего-то стремался. Маринка оглядела его щуплую фигурку и в который раз с тоской подумала о том, как нелепо в суровом возрасте под сороковник взрослому мужику оставаться Славкой , стебанутым фавном , мальчиком на побегушках с проседью в шевелюре. Славка был добр до бесхарактерности, его безотказность была всепроницающа, жаль вот только, что ни доброта его, ни многочисленные гипотетические таланты не были нужны никому в этой жизни, похоже даже ему самому.
    Маринке стало еще тоскливей.
    - Может пойдем отсюда, а?
    - Я болею, и там холодно…
    - Ну, конечно,ю если ты не хочешь, малыш…
    Маринке неудержимо захотелось двинуть его промеж глаз чем-то тяжелым-тяжелым.
    Она насупленно ковыляла по тротуару, а ее нелепый спутник что-то бурно рассказыал и, казалось, скакал по дороге, а не шел. Славка быстро позабыл, что у него дома гости остались без хозяйского присмотра, забыл, похоже даже зачем они выползли на улицу в такую холодину. Маринка вдруг подумала, а помнит ли этот мужчина о ней, когда она не рядом? И что она вообще с ним делает? Хотя вот странно, пресловутая возрастная разница между ними была лет 15, но порой Маринке казалось, что эти 15 лет и есть настоящий возраст Славки…
    Подошли к метро. На то, чтобы посидеть в кафе денег не было, поэтому Славка предложил самоотверженно попить Жигуля на воздухе. Маринка пофигистично взгромоздилась на турникет и подумала с уже привычной тоской : Хана придаткам…
    Но по сути было все равно. Пиво отдавло чем-то неземным, а, скорее, подземным. Рядом с ними, возле турникета, примостился какой-то мужик с бутылкой Балтики 9 в руках и исподволь косился то на Маринку, то на Славку.
    - …А потом пришлось прыгать в яму. Маришь-малыш, ты представляешь 8 человек в яме пол метра глубиной и их не должно было быть видно в камере! Поэтому мы делали чик! Чик! Монтаж!!! Загружали изх в яму по-очереди, прикинь, да?! А примадонне все время мяли причу, она злилась страшно, аж кипела!..
    Весело, подумала Маринка. Очень весело. Хотелось в тепло и было почему-то стыдно. Нормальный, вроде, человек… Славка, Славка…. И в кого ты такой уродился?.. Это даже не пробивы хиповского детства, это просто смесь похотливого инфантилизма и похуистичной неприкаянности. Ну неужели… Черт побери, ей же всего 22, она молода, уши у нее не у носа и лоб не в рубчик. Ну почему всегда так не везет?.. Любит не тех, любима не теми… Вся жизнь не в кассу, uno vaginus uno legionus*, как говорится… А в глазах и движениях моральная старость. А период упадка никак не хочет заканчиваться… Ее-то собственный инфантилизм москва давно скушала, а вот Славкой, видимо, подавилась. А может он и просто несъедобный оказался…
    - Молодые люди… Извините, по разговору я так понял, что вы искусством занимаетесь?..
    Славик заценивающе осмотрел мужика как младенец новую погремушку.
    - О, да! Кино это двигатель прогресса!
    И его понесло. У Славки был уникальный нюх на халяву. Прикид у мужика был убого цивилен, но чувствовалось, что в этой погремушке еще что-то гремело, а следовательно это можно было вытрясти. И Славка продолжал поддерживать знакомство. На фразу Маринки: “Слушай, пойдем, а… Он мне не нравится…” Славка никак не отреагировал. Для него новый приятель был вместилищем кучи недоступных маринкиному разуму достоинств. Совместно приняли уже по третьему пиву и мужчины заметно размякли. Маринка же поняла, что замерзла еще больше, да вдобавок ко всему еще и захотела в туалет. Не нравился же ей этот мужик абсолютно. Не почему-то, а просто был неприятен как данность. Он слишком быстро прокололся, что у него неожиданно много кэша, стал вести себя с ними слишком запанибратски, да и вообще вел себя как вполне законченный лох. Ему явно льстило, что он пьет с людьми искусства . Хотя сама Маринка к персонам new ways of culture себя не относила никак, а Славка и подавно был не больше чем седеющим гарсоном из массовки. Люди искусства… Нет, вы только подумайте…
    Мужик уже в течении минут трех настойчиво уговаривал поехать их к нему домой и продолжить знакомство . Оба гарних хлопца порядком захмелели. Маринка подумала, что в тепле все-таки лучше, чем на морозе, а этот барахольщик может быть и покормит не сухой лапшой.
    Мужика несло. В магазине он замучил продавщицу, делая вид, что разбирается в винах, и, как это обычно и бывает, выбрал по цене, а не по марке. А еще были куплены бутылки три Смирновки , колбаса, карбонад, короче всякая лабуда типа нарезного бекона и сыра. Да, и еще два яблока для дамы…
    Стемнело. Темнеет в городе быстро, не смотря на фонари, а может как раз из-за них. Мужик поймал тачку и даже попытался изобразить галантность, открыв перед Маринкой дверцу. Маринка в который раз с тоской подумала о несправедливости судьбы, подсылающей ей по жизни вот таких ублюдков, и села в машину. Не нравился он ей, совсем не нравился. И было лишь одно желание напиться до выноса риз. И чтобы эти лица и этот холод затерлись и затерялись где-то вовне. Похоже было, что у Маринки поднялась температура. Пальцы не гнулись, а ноги превратились в ледяные култышки.
    Оказалось, что мужик живет на какой-то забытой архангелами окраине Москвы. Квартирка была маленькая и неуютная, однокомнатная, с протекающим потолком и блестючими псевдоиконами тюремной выработки на стенах. Рюмка, вторая, дебильные тосты двух изрядно накачавшихся персонажей…
    - Мариночка, вы такая замечательная, но такая грустненькая. Давайте слушать Сантану Бэнд ! Это так завлекательно!
    Маринка подумала только одно “На хуй!!! На хуй отсюда, что я здесь делаю?!”
    Славка щебетал и гладил ее плечо. Все таки, каким бы странным это ни казалось он с ней. А что такого. По сути, произошло особенного? Люди познакомились, поехали в гости, выпили, закусили, побеседовали, приятно провели время… А Славка явно был не против даже заночевать… Марине же стало совсем все равно… В глазах уже почтенно плыло, но лицо хозяина от этого приятней не становилось. Мужик как мужик, сороковник с гаком, серенький, совершенно заурядный, в дюжине тринадцатый… А все туда же корчит из себя что-то… Одно хорошо подливает исправно. Маринка пару раз попыталась что-то сказать, но в тему явно не попала и продолжила пассивно тупеть на своей волне. Волна была не бурной, но вполне отчетливой спать тут не в кайф, но и идти куда-то в лом, и денег нет, да и Славка… Тут она отсекла взгляд, мужик пялился на ее грудь. Взяла рюмку, опрокинула. Нет, ну что за мерзкая рожа. Спать. Только спать. Водка больше не лезет.
    Красный плед на диванчике. Добрый хозяин уступил им собственное койкоместо. Очень мило с его стороны. Мудак. А Славка холуй халявный.
    До сознания Маринки доносились обрывки алкогольного трепа:
    - А я, ты понимаешь, всю жизнь хотел сделать матери приятно купить землю отцов…
    - Ты знаешь, когда открывается купальный сезон в Семфирополе? 8 Марта!... Там классно время провести можно…
    - Сантана-Бэнд!!!
    - Ты салом, салом закуси…
    - А они, суки, если тральщик с браком всех под расстрел!!!..
    Маринка тихо провалилась в сон. Снилась все та же банальнейшая пьянка, но почему-то с утомительными мельтешащими переходами в иное измерение. Потом под боком кто-то засопел. Запах был Славкин. Руки привычно пробежались по ребрам, затем полезли ниже. Вот уж воистину, как в анекдоте будешь трахать не буди… В этот момент в памяти Марины почему-то возникли недоплетенные четки из сутажа. Пьяно и лениво шло совокупленье. Славкин член тыкался в Маринку не вызывая никаких эмоций. Бывают же такие паскудные дни, когда и просыпаться не стоит, - подумала Маринка и заснула. В тот момент ее совсем не заботило где там хозяин квартиры и как он себя чувствует.
    Проснулась Маринка от того, что кто-то гладил ее по ноге. В голове было пусто, в теле муторно. Маринка поняла, что если попробует встать, то ее точно стошнит прямо на коврик. Надо было срочно поправиться. Смачным шлепком она откинула похотливую руку мужика и хрипло скомандовала:
    - Водки налей!...
    - Ах, Мариночка, с превеликим нашим удовольствием... Вот, держите... А знаете, вы очень красивая девушка...
    Боже, подумала Маринка, да у него и шелудивая кобра с Казанского вокзала будет красивой девушкой.
    - Славка где?
    - А он в ванной. Не хотите ли, Мариночка душ принять? Я вам спинку потру...
    Славка пошатываясь вошел в комнату.
    - Слышь, у тебя там на кухне...
    - Ох, ребята, я сейчас...
    Хозяин суетливо убрался за дверь. Славке, похоже, тоже было трудно стоять, и он лег, чтоб не мутило. Может душ подействовал, а может еще что, но вел он себя как австралийский кролик. Маринка спорить не стала, а просто налила себе еще водки. Выпитое прошло в то горло, слава богу, а Слава все не унимался. Правда, на какой-то момент стало даже не так безразлично, какие-то ощущения пробились сквозь ступор. К сожалению, Марина была не из породы спартанок, умевших ловить кайф с кем угодно и в любой ситуации. А ситуация ее напрягала. Хозяин стоял над ними и явно желал присоединиться. При этом его мужское достоинство находилось в состоянии полной боевой готовности и подрагивало где-то над маринкиной головой.
    - Слышишь меня, ты, пошел вон!.. Слав, эй, ты, придурок, хоть ты ему скажи!..
    Мерзость какая, ведь этот козел и вправду завелся не на шутку. А Славке, похоже вообще все сейчас по фене, у него в руках излюбленная игрушка. Хозяин, бормоча что-то малопонятное полез под одеяло и начал отпихивать Славку. Маринке стало до ужаса смешно. Она захохотала с тихим истерическим переливом, смех лишал сил, взбалтывал внутренности, сушил и выворачивал глотку...
    - Марин, да ладно тебе, чего, жалко что ли..
    А вот этого она от Славки не ожидала. Вот ведь тварь за коробку галет и ящик водки и он свою задницу продаст с превеликой охотой а что, не жалко...
    Маринка с ужасом поняла, что ситуация давно перешла за грань нормального идиотизма. Особенно остро это стало понятно, когда хозяин начал подминать ее под себя. Тут апатия и пофигизм Маринки закончились, и она со всей энергией молодого женского тела скинула с себя гостеприимного мужичка. Хозяин жутко нелепо смотрелся на полу с по-бабьи разведенными коленками и трясущимся красным отростком в паху. Голая Маринка расхохоталась в голос и с большим удовольствием пнула его в бок. Все с тем же жутким булькающим смехом она ринулась в ванную. На зеркале была наклейка с обнаженной герлицей и надпись "I m boss you are not “.
    В зеркале отражалось совершенно чужое лицо с черными расплывами не смытой туши под глазами. Под раковиной лежали черный резиновый вантуз и топорик. Такой топорик был у Маринки дома, в Твери, бабушка рубила им капусту на засол. Маринка с улыбкой взяла его в руку. Пришедшая в голову мысль показалась настолько забавной, что Маринка аж захлебнулась смехом. Вот это будет шутка!
    Р-р-раз! По шее, сзади!
    Мужик осел. Топорик застрял, но сил у Маринки оказалось так много, что она с легкостью выдернула его, разворотив кость и обнажив позвоночник. Она стала такой же сильной как раньше. И холод уже не мучил. Она согрелась.
    Два!!!
    Ух, как из сонной артерии кровь хлынула!
    Мужик только захрипел, шлепнулся со стула на пол и навсегда заткнулся. Вот так, мистер Сантана Бэнд, вот так!!!
    Маринка развернулась к дивану. Славкино желтоватое с перепою большеносое лицо исказилось, мокрый рот пытался что-то сказать, но у губ дело не складывалось.
    Тр-р-ри!!! С оттягом...
    О, а этот верещит?..
    Еще разок!
    Как в кино между глаз! Тут лезвие застряло совсем, глаза у Славки закатились, и он как-то очень смешно то ли крякнул, то ли проблеял что-то. Маринка все смеялась. Как же давно она так искренне не хохотала. А всего-то дела было...
    Ведь это так просто если тебе что-то не нравится, то надо убрать это из твоей жизни как данность, а не таскать с собой, как грязные трусы в рюкзаке...
    Все еще похихикивая и всхлипывая, Маринка оделась. Черт, сколько же она на себя понамотала, когда выходила из дома... Прихватив с собой топорик, Маринка вышла из комнаты.
    За прикрытой кухонной дверью кто-то скребся. Собака, наверное, подумалось Маринке. Она открыла дверь и в нос ударил запах лекарств, мочи, еще чего-то, болезненно-старого, затхлого.
    - Деточка, хто там, сынок, это ты?
    На полу. На несвежем матрасике лежала старушка при всех регалиях запущенной старости.
    - Сынок, я понимаю, гости у тебя, так мне тока у туалет вытти. Я хоть болею, но я мигом... Я ж понимаю, людев позорить не след, я тока у туалет...
    Маринка отшатнулась от осиротевшей бабульки и плотно закрыла дверь. Тут ее начало тихо колотить. Мать хозяина была почти слепая, и, похоже, что слышала тоже слабо, она была старая и никому не нужна, но что-то страшно смешное было и в ней. Маринка с удивлением вдруг заметила, что держит топорик, весь залитый кровью и какой-то слизью. Вдруг остро вспомнила, как пришлось наступить Славке на грудь, чтобы вытащить лезвие из его головы. Маринку накрыло очередной волной.
    - Какие они плюшевые, когда мертвые!..
    На улице было гораздо теплее, чем прошлым вечером. Гололед немного подтек, ноги теперь не только скользили, но и промокали. Из рюкзака Маринки, ручкой вверх, торчал топорик. На душе было легко и радостно. Становилось понятно, что зиме больше не обломится.